¾ у 7 пациентов. В 4 наблюдениях эффект от терапии отсутствовал, и лишь в одном случае зафиксировано ухудшение состояния (пациент был исключен из исследования по истечении 3 недель терапии). Таким образом, доля больных с положительным ответом на терапию составила 60% (18 набл.) (рис. 6).
Сроки наступления выраженного терапевтического эффекта в среднем по выборке (2 по CGI) составили 4 недели. Однако следует отметить, что в ряде случаев (4 набл.) уже к концу первой недели терапии выявлено послабление симптоматики, а к концу второй недели лечения число больных с положительной динамикой состояния составило уже 11 наблюдений. Максималь­ное число случаев эффективного лечения зарегистрировано к 12–й неделе терапии (рис. 7).
Исходя из того, что настоящее исследование было строго ограничено временными рамками, уместно предположение, что при увеличении сроков лечения терапевтический эффект мог быть и более выраженным.
Оценивая влияние кветиапина на симптоматику шизофрении, не относящуюся к спектру сенесто–ипохондрических расстройств, уместно привести результаты анализа динамики показателей шкалы PANSS (рис. 8).
Представленные данные свидетельствуют о том, что динамика подшкал позитивных и негативных симптомов была отличной от подшкалы общей психопатологии. Отмечено медленное снижение среднего балла позитивных (представленных у изученного контингента больных преимущественно расстройствами мышления) и негативных симптомов шизофрении. Статистически достоверные различия со стартовыми показателями выявляются лишь к 12–й неделе терапии. Видоизмене­ние среднего балла подшкалы общей психопатологии, напротив, происходит достаточно быстро. В целом динамика данного показателя (снижение ко 2–й неделе терапии и быстрое нарастание к 8–й неделе) сопоставима с изменениями, фиксируемыми шкалой CGI, оценивающей выраженность сенестопатий.
Как показали результаты проведенного исследования, кветиапин может рассматриваться в качестве препарата выбора при лечении вялотекущей шизофрении с преобладанием сенестопатических расстройств. Однако эффективность препарата во многом зависит от структуры неврозоподобных симптомокомплексов.
В изученной выборке патологические телесные сенсации были представлены эссенциальными сенестопатиями, выступающими не только в качестве определяющего клиническую картину расстройства, но и как симптомокомплекс, проявляющийся в контексте других псевдоневротических, расстройств. Получен­ные ре­зультаты позволили предположить, что монотерапия кветиапином наиболее эффективна именно в тех случаях, когда сеностопатические расстройства выступают не в качестве моносимптома, но проявляются в контексте других неврозоподобных расстройств. Как показали результаты исследования, из 18 больных с положительным ответом на терапию кветиапином лишь 6 соответствовали критериям сенестопатической (по G. Huber) шизофрении, а у большей части респондеров, помимо сенестопатической, на­блюдалась сопутствующая неврозоподобная симптоматика. Можно думать, что эссенциальные сенестопатии, проявляющиеся как моносимптом, обнаруживают большую чувствительность к терапии традиционными антипсихотиками.
В пользу данного предположения косвенным образом свидетельствуют данные настоящего исследования. При анализе эффективных доз в группе респондеров было обнаружено, что терапевтический эффект у пациентов с моносимптоматическими сенестопатиями достигается при использовании кветиапина в суточной дозировке 600–800 мг, в то время как в группе больных с полиморфными расстройствами эффективная дозировка значительно ниже – 150–600 мг/сут.
Суммируя приведенные данные, можно с уверенностью сказать, что атипичный антипсихотик кветиапин (Сероквель) является эффективным средством в лечении шизофрении. Спектр действия препарата включает широкий круг психопатологических проявлений: галлюцинаторно–бредовых, маниакальных, обсессивно–фо­бических. При этом несомненным преимуществом кветиапина по сравнению с другими атипичными антипсихотиками является его высокая активность в отношении сенесто–ипохондрических расстройств.