Хронического преступника выдает мозг?

Когда-то отвергнутый коллегами криминолог Баукхаузен (Buikhuisen) публикует ''хорошую'' статью о ''криминальном мозге'' – таково мнение современных исследователей. Но возникает вопрос: как соотнести ''дефицит мозга'' со свободой воли? Специалисты дискутируют.

В конгресс-холле одного из отелей Гааги публика настороженно оживлена. Выступающий настраивает два экрана. И при этом по прямой видеотрансляции одновременно идет эксперимент со сканированием головного мозга.

Но уже через две минуты аудитория внимательно вглядывается в экраны. Мы наблюдаем, как испытуемые, находясь в сканере в Медицинском центре Утрехтского университета, смотрят фрагмент из фильма ужаса. В Гааге через пару минут появляется трехмерное изображение активности их головного мозга. Это красочное изображение, и где-то в его глубине ярко светится миндалина, или миндальное ядро…

В прошлом году, в одном из номеров научного журнала Delikt & Delinkwent, посвященному проблемам уголовного права, было опубликовано эссе, в котором говорилось, что хроническая криминальность является следствием ''неудавшейся социализации''. Ничего нового. Но: ''Её первичной причиной является нейробиологическая предрасположенность''. Автор, в частности, указывает на миндалевидное тело. Новизна заключается в слове ''первичной''. Действительно ли криминальность напрямую однозначно связана с мозгом? Автор-криминолог дает подробный обзор нейробиологических исследований. Он приходит к выводу, что криминальность является результатом взаимных влияний социальных и биологических факторов. Люди с определенным поражением или дефицитом головного мозга, особенно в миндалевидном теле, не могут чему-либо научиться на своем отрицательном опыте. Они не в состоянии испытывать такие чувства как страх, сопереживание, отвращение, стыд или доверие. Они не могут испытывать чувство эмоциональной привязанности к другому человеку, и не чувствительны к гневу или эмоциональной речи другого человека. Дети с таким поражением неуправляемы и легко могут попасть в нисходящую спираль. Плохие отношения с родителями, с другими учащимися в школе, ''плохие'' друзья, низкая самооценка. Если такой ребенок растет в среде с социальными ограничениями, то криминальная карьера ему почти обеспечена. Без ''интенсивной помощи'' миф о врожденной криминальности реализуется на практике.

Беременность

Один из выводов автора – хроническую криминальность необходимо предупреждать в ходе беременности матери. Помимо генетических факторов, здесь большую роль играют прежде всего питание и образ жизни будущей матери, и они важны для развития мозга плода. По мнению Buikhuisen, необходимо улучшить помощь будущим матерям – в частности, в предотвращении употребления алкоголя, табака или наркотиков, а также в восполнении дефицита белков, жирных кислот Омега-3, минералов и витаминов.

Buikhuisen в прошлом профессор криминологии. В 1988 году он ушел из науки под грохот протестов от ученых, из общества и из СМИ. Тогда его предложения изучать криминальность с ''био-социальной'' точки зрения, а также исследовать врожденные отклонения были названы ''ошибочными'' (даже фашистскими). Он не признавал, что к криминальному поведению людей приводят именно социальные и экономические обстоятельства. Вспоминая то время, автор пишет: ''Нейробиологические исследования [в криминологии] оставались табу. Человек, решавшийся работать в этой области, ставил под удар свою репутацию''. По его мнению, в криминологии нейробиологические исследования уже не один год относят в категорию маргинальных. ''От этого страдают не только студенты, изучающие предмет, но и многие делинквенты, а вместе с ними и все общество''. Главный вывод его статьи – в том, что ''хроническая криминальность в значительной мере является проблемой здравоохранения''.

Мнения психиатров

Оказалось, что психиатры, в отличие от коллег-криминологов, довольно хорошо знают о Buikhuisen. Профессор детской и подростковой психиатрии Theo Doreleijers (Свободный Университет Амстердама), назвал эссе ''великолепной статьей'', в которой автору удалось представить данную область во всей ее сложности.

Профессор психиатрии Неймегенского университета Jan Buitelaar также согласился с краткими итогами исследований за последние 20 лет, представленными Buikhuisen. В 70-е годы Buikhuisen высказал ''ряд интересных мыслей''. Но тогда его подход был слишком упрощенным: он говорил о недостаточном и избыточном возбуждении. Он напрямую связывал головной мозг с криминальностью. А это – фундаментальная ошибка. Нейробиологи считают ''криминальность'' социальной дефиницией. В то же время можно говорить об антисоциальном поведении. Многие его проявления остаются скрытыми или же просто-напросто принимаются обществом. Криминальность, с точки зрения полиции, - это ''взгляд через увеличительное стекло''. Холодные на голову любители риска совсем не обязательно становятся преступниками – они могут быть взрывниками старых шахт, пилотами истребителей или банкирами – говорит Buitelaar.

Doreleijers делает замечание относительно заявления автора о ''первичной'' роли нейробиологических факторов в хроническом криминальном поведении и расставляет акценты. С современной точки зрения, это правильно - только если понимать под ''первичным'' определенную последовательность. ''Все начинается с генетики, с предрасположенности. Отсюда вытекает структура миндалевидного тела. Она определяет социально-эмоциональное функционирование человека''.

Buitelaar замечает, что Buikhuisen слишком мало внимания уделяет влиянию воспитательной среды. ''Многое известно о неблагоприятном воздействии постоянной неконструктивной критики, чрезмерных наказаний, злоупотреблений, жестокого отношения. Часто мы имеем дело с негативной спиралью: родители, склонные к применению насилия – ребенок, склонный к применению насилия – усиление проявлений насилия – наказание и т.д.''.

Известный нейробиолог Dick Swaab считает, что Buikhuisen слишком акцентирует роль трех отделов головного мозга: миндалины, орбито-фронтальной коры и передней поясной коры. ''Думаю, что здесь надо оценивать всю цепь''. С его точки зрения, в криминальном поведении задействовано больше структур головного мозга. К тому же системы мозга, связываемые с причиной криминальности, могут обладать выраженными индивидуальными особенностями. К тому же некоторые детали не полностью соответствуют современным данным. Но это не умаляет ценности гипотезы в целом.

Jan Buitelaar тоже считает, что здесь вовлечены и другие системы головного мозга. Он называет самые передние отделы головного мозга и систему ''зеркальных нейронов''. Согласно современным гипотезам, зеркальные нейроны могут объяснить появление не только аутизма, но и психопатии – тяжелого врожденного расстройства поведения. Он подтверждает, что знание биологических основ обучения и поведения сейчас ''значительно расширилось. Так, например, мозг людей, страдающих психопатией, не справляется с задачей обучения через механизм обратной связи. Они испытывают трудности при получении неожиданной информации, и у них могут быть трудности адаптации. Активность их мозга изменена, по сравнению со здоровой контрольной группой''.

По мнению Buitelaar, термин ''психопатия'' вновь получил право на существование. В настоящее время распознается отклоняющееся поведение, в ''котором значительно больше генетических и нейробиологических корней, чем социальных. Лица с сильным психопатическим ''зарядом'' обладают рядом особенностей. Так, для них характерна слабость эмоциональных реакций и недостаточность выражения сопереживания по отношению к другим, низкая обучаемость (на собственном негативном опыте), трудности адаптации к изменяющимся обстоятельствам, манипулирование другими для достижения собственных целей. Все это достоверно связано с изменениями в функционировании головного мозга''.

Психопатия близка к ''мифу о врожденном преступнике'' от Buikhuisen. Buitelaar считает термин ''врожденный преступник'' уродливым и устаревшим. ''В нем присутствует аспект морализаторства: врожденно порочный, и с болезнью духа''. Но, тем не менее, это понятие вновь в ходу. В последние пять лет в группе детей с антисоциальным поведением обнаружена подгруппа детей, которые последовательно демонстрируют ''бессердечное и неэмоциональное'' поведение. Они бесчувственны, эмоционально пусты, холодны. Дети, которым, когда их наказывают, буквально ''ни холодно, ни жарко''. ''Дети, не дающие эмоциональных реакций, не оставляют возможностей для их воспитания. Если такому ребенку запрещают смотреть телевизор, он говорит ''А я и не хотел''. Для него наказание не ассоциируется с чем-то неприятным. С такими детьми родители справиться не могут. По мнению Buitelaar, причину в этой группе следует искать в нейробиологической структуре.

На фоне энтузиазма сторонников биологического подхода раздаются более сдержанные оценки специалистов, занимающихся лечением особо опасных и склонных к рецидиву преступников в системе принудительного лечения. Так, профессор судебной психиатрии B.C.M. Raes (Свободный университет Амстердама и Гронингенский университет) считает поиск причины криминального или антисоциального поведения в определенных структурах головного мозга проявлением редукционистского подхода. Он подчеркивает, что поведение есть результат сочетанного воздействия многих факторов, как независимых друг от друга, так и взаимозависимых. ''Поведение человека – явление настолько сложное, что вряд ли возможно напрямую связать нарушение функционирования в каком-то отделе головного мозга с какой-то типичной формой поведения. Помимо этого, остаются вопросы о пластичности головного мозга на протяжении первых десяти лет жизни и о влиянии средовых факторов на его развитие, а также о том, что первично, а что вторично – отклонения в мозге или девиантное поведение. Исследования головного мозга не дают представления о многомерности или степени выраженности нормального или девиантного поведения. Так что пока можно лишь сделать вывод о том, что генетическая или патофизиологическая уязвимость головного мозга являются предрасполагающим фактором к развитию абнормального поведения''.

Министерство юстиции: Перезагрузка представления об антисоциальной личности

Министерство юстиции Нидерландов признает научную связь между криминальным поведением и ''нейробиологическим дефицитом''. Директор Центра научных исследований и научной документации Минюста Франс Леу называют нейробиологию ''очевидным полем исследований для криминологии'' и отмечает мужество Buikhuisen, который уже в 1978 году говорил, что нельзя ограничиваться исследованием только социальных факторов. С тех пор накопилось много научных данных о ''соучастии'' биологических факторов. В значительной мере это обусловлено появлением новых технологий исследований, в частности, позитронно-эмиссионной томографии (PET) и функционального магнитно-резонансного сканирования (fMRI).

Одна из исследовательниц Центра научных исследований Минюста психолог Katy de Kogel считает, что задача Центра – давать прежде всего практическую информацию. На настоящий момент половина преступников совершают новое преступление в течение последующих 2-х лет. Минюст организовал в местах заключения различные тренинги, и потратил на них большие средства. Некоторые из них оказались ''довольно эффективными''. Но для довольно большой группы преступников даже тренинги, доказавшие свою эффективность, оказались неэффективными. В чем причина? Кто-то не смог научиться контролировать свою тревогу, стресс и агрессию. У кого-то тормоза есть, у кого-то – нет. Кто-то нечувствителен к наказанию или не может поставить себя в положение другого и взглянуть на ситуацию его глазами. Есть и такие, которые не различают выражения эмоций на лицах других людей. Часть педагогически запущенных и подвергшихся в детстве жестокому обращению лиц становятся впоследствии преступниками. Часть – нет. Почему?

В книге Katy de Kogel под названием ''Мозг в изображениях'' (нидерл. De hersenen in beeld) можно найти ответы на эти вопросы. Так, для детей, ставших жертвами жестокого обращения, имеет значение наличие / отсутствие удлиненного или укороченного гена МАОА. Среди детей с укороченным геном выше вероятность стать преступником. У таких детей, похоже, существует предрасположенность к ''пониженной стабильности'' систем эмоционального регулирования. Эта группа более чувствительна к отрицательному негативному опыту, и у таких детей выше вероятность в будущем криминальной карьеры.

Подобные знания могут помочь в диагностике, говорит de Kogel. ''Не обязательно работать с одними только опросниками, когда можно воспользоваться другими источниками информации. У многих лиц с антисоциальным поведением выявляется нейробиологических дефицит. Это выражается в неспособности направлять свое внимание, неспособности контролировать свои импульсы. Неспособности планировать. Люди с хладнокровным и агрессивным поведением плохо распознают эмоции других. Их нервная система слабее реагирует на стимулы, что может указывать на плохо работающее миндалевидное тело, которое отвечает за регулирование эмоций.

Она ссылается на американское исследование, выполненное среди заключенных: чем хуже были их результаты по выполнению нейропсихологических тестов в части управления своим поведением, своими импульсами, распознания эмоциями или в отношении напряженности, тем хуже оказывались результаты лечения и тем чаще случались агрессивные инциденты. При этом были проведены замеры уровней кортизола. Антисоциальное поведение чаще отмечалось среди лиц, которые в ситуации стресса не показывали пикового значения кортизола. Другим хорошим предиктором хода лечения оказались уровни тестостерона в период поступления в тюрьму.

В Канаде принята к использованию новая версия когнитивной терапии, в которой акцент делается на имитации и переживании позитивного поведения. Разработчики метода надеются таким образом помочь мозгу в формировании ''социально ориентированных связей''. Это называется ''нейрокриминологическая модель''.

De Kogel делает вывод, что нейробиологические факторы являются структурным фактором антисоциального поведения. Следующий вопрос: Что делать? ''Тренироваться в принятии решении, проигрывать ситуации, развивать базовые когнитивные и эмоциональные навыки. Говорят о ''перезагрузке'' антисоциальных личностей, например, с помощью лекарственных препаратов. Или с помощью транскраниальной магнитной стимуляции… Постоянно идет сбор данных, чтобы обеспечить более дифференциальный подход к лицам с разными особенностями''.

Главный вопрос: как соотнести исследования мозга с принципом свободы воли?

Итак, по мнению Buikhuisen, хроническую криминальность можно предотвратить, если улучшить помощь беременным женщинам. Эта идея стоила профессору криминологии 20 лет назад его должности. Теперь это считается вполне вероятной гипотезой. В Нидерландских тюрьмах в 2007 году уже проводились эксперименты с использованием пищевых добавок в питании заключенных. Так, в группе заключенных, которая получала (не зная об этом) витамины, минералы и жирные кислоты (Омега-3), количество эпизодов агрессии и нарушений режима снизилось на 34%.

Генетика и нейробиология продвигаются вперед такими быстрыми темпами, что подвергаются сомнению когда-то непоколебимые истины. Существует ли на самом деле свобода воли? Американец Benjamin Libet показал, что принятие решения мозгом опережает его осознание на 30 секунд. В 2007 году исследователи показали, что fMRI способно предсказать, какую кнопку ''произвольно'' нажмет испытуемый.

Человек – независимо от того, что он делает и кем является – является продуктом своего головного мозга. Но мозг человека не статичен. Он адаптируется к социальным сигналам. Так, например, голод на протяжении продолжительного времени и эмоциональная депривация вызывают биологический дефицит головного мозга. Природа и среда (nature и nurture) идут рука об руку.

Система уголовного права основана на принципе свободы воли и индивидуальной ответственности. В нем ''понимание своих действий'', за исключением случаев патологии, никогда не рассматривается с точки зрения нейробиологии, и уж точно без учета динамических факторов. Последствия могут быть очень далеко идущими. Если воля определяется биологическими факторами, как можно объявить лицо ответственным за совершенное им деяние? В качестве защиты может прозвучать следующий аргумент: ''Ваша честь, это сделал мой мозг, а не я''.

А что делать с терапией? Уже сейчас психиатры говорят о ''перезагрузке'' мозга до начала терапии, например, с помощью лекарств. Появляется новое биологическое знание, которое изменит концепции вины и ответственности. Уже и Верховный суд США принимает во внимание нейробиологические аспекты. В деле ''Ропер против Симмонсов'', в котором речь шла о применении высшей меры наказания в отношении несовершеннолетних, Верховный суд вынес свое решение с учетом знаний о префронтальной коре подростков. Недозревший мозг подростков в меньшей мере способен адекватно реагировать и в недостаточной мере оценивает эмоции людей.

Новые биологические и генетические знания открывают новые возможности и ставят новые вопросы. В чем-то Buikhuisen оказался прав, и тому сейчас есть научные доказательства. Есть данные о наличии связи между дефицитом питательных веществ, развитием мозга и последующим антисоциальным поведением. Называть ли такое поведение ''криминальным'' – дело общества. Эту границу определяет оно.

По материалам:

Aangeboren slecht – NRC Handelsblad,24.01.09, Sect. Wetenschap, p. 6-7.

Het idee is om antisociale persoonlijkheden te ‘resetten’ - NRC Handelsblad,24.01.09, Sect. Wetenschap, p. 6.

Wetenschap zet filosofie criminaliteit onder druk. - NRC Handelsblad,01.02.09, Sect. Opinie & Debat, p.11.

Предыдущие материалы по теме:

08.12.2008 ''Психопатия: рожденный агрессивным, и без признаков совести''