Катком по местным хворям

Запад распространяет по миру свои психические болезни, как Макдональдс свои гамбургеры, утверждает в свой книге Ethan Watters.

''Она была худее цветочного стебелька, - писала гонконгская газета о 14-летней Шарлен Цу-Ши-Инг. 24 ноября 1994 года она в школьной форме вышла из дома, на трамвайной остановке зашаталась, упала и умерла. От истощения. За несколько месяцев до этого она еще была веселой девочкой, одной из лучших в классе, у нее было много подружек, и она с удовольствием занималась спортом. Она не была толстой и никогда не увлекалась диетами. И все-таки она отказывалась от еды. Причина была не очень убедительной: мать девочки не пустила ее в поездку, организованную школой. Почему она после этого отказывалась от еды, никто не знает. Ее смерть была загадкой, которой задавались все газеты. Шарлен, пишет американский журналист Ethan Watters, стала в Гонконге публичным образом нервной анорексии.

В книге ''Безумные как мы'' (ориг. на англ. Ethan Watters ‘Crazy Like Us – The Globalization of the American Psyche’, Free Press, 306 p.) нервная анорексия служит одним из четырех примеров, с помощью которых автор описывает, как западные представления о психическом страдании с непозволительной уверенностью распространяются по всему миру. Пример с анорексией хорошо показывает, как перемена в мышлении происходит в момент, когда худенькая Шарлен умирает на улице.

То, что было загадкой для ее врачей, ее окружения и, несомненно, для нее самой, оказалось уже хорошо известно Западу. В западном мышлении анорексия является почти неизбежным последствием индустрии моды и кино. Крайняя худоба моделей и актрис стали нормой, которой, по их представлениям, обязаны соответствовать растущие и развивающиеся девочки. Если такие девочки садятся на диету, то недалеко уже до анорексии с ее характерными симптомами: страхом поправиться и нарушенным восприятием собственного тела. В 1994 году в Гонконге практически не было девочек, которые бы довели себя голоданием до смерти. Несколько случаев, у которых были проблемы с питанием, не соответствовали западной картине расстройства.

Они не считали себя слишком толстыми, они связывали свою неспособность есть с физическими проблемами, например, болями в животе или воспаленным горлом, и их совсем не радовало похудение тела. Почему эти девочки испытывали свою анорексию настолько иначе, чем их сверстницы на Западе? И почему было так мало таких пациентов? Это невозможно объяснить одной лишь средой.

''Все пусковые факторы анорексия, описанные в западной литературе, присутствовали в Гонконге,'' – пишет Watters, - ''а именно: худые модели, западная культура одежды и обсессии, связанные с питанием. Не было одного – конкретного собственного примера. И переворот произвела новость о Шарлен. Что вынудило ее голодать до смерти? За ответом обратились к западным специалистам, которые быстро сослались на хорошо им известные факторы: вышедшие из-под контроля идеалы красоты, боязнь жира, нарушенное восприятие собственного тела и сильную ориентация на достижения и успех.

И не важно, что эта западная картинка не подходила для Шарлен, это повторяли и повторяли, раз за разом. Не мешало и то, что других подобных пациентов почти не было – очень скоро история о голодающей девочке перешла в форму срочного предупреждения: учителя, социальные работники, родители и сами ученики получили настоятельную рекомендацию внимательно смотреть, нет ли среди их окружения в средней школе девочек с первыми признаками этой беды с ''западным оттенком''. Начались просветительские кампании, обеспечено психологическое консультирование. Дальше произошло то, что должно было произойти. Тревожные признаки расстройства стали все чаще появляться у девочек в Гонконге. И теперь они не только описывали свой отказ от еды в терминах, принятых на Западе, но и действительно испытывали ''страх перед жиром'', и у них заметно присутствовал нарушенный образ собственного тела.

То, что картины психиатрических болезней меняются, по сравнению с изначально описанной, в зависимости от времени и места, уже проиллюстрировано многочисленными примерами. В западном мире в конце XIX века признаки паралича были достаточно широко распространенными симптомами истерии, а во второй половине ХХ века отмечен краткий пик появления ''множественной личности'' (multiple personality). В незападных культурах известны такие психические болезни, как коро в Юго-Восточной Азии или амок среди жителей Индонезии. Разнообразие и изменчивость картин психиатрических заболеваний сочетается с непостижимостью психического страдания, недостатком знаний о причинах психических расстройств и чувствительностью людей к суггестии. В каждом периоде и в каждой культуре находятся собственный язык и форма, в которую облекаются симптомы и понятия, а также само переживание расстройства. И ничего страшного нет, пока это происходит в рамках собственной культуры.

Опасно, когда эти детерминированные конкретной культурой представления безальтернативно навязываются другим культурам без учета того, как эти представления изначально возникли. А в этом американцы сильны, утверждает Ethan Watters в своей книге ''Безумные, как мы''. Уже достаточно печально, пишет автор, что весь мир ест в Макдональдсе, но теперь ''мы покушаемся на ландшафт человеческой психики и хотим его уплостить''. Обучая остальной мир думать, как мы, мы таким образом гомогенизируем способы сумасшествия в мире''.

Самым ярким примером у Watters является оказание западным миром помощи в Шри-Ланке после разрушительного цунами 2004 года. Сотни работников служб помощи направились в эту страну, потому что, с их точки зрения, они знали то, чего пока не знало местное население: у них будет посттравматическое стрессовое расстройство. Быстро надо проводить ''дебрифинг'' пострадавших; надо, чтобы они рассказывали о своем переживании бедствия, а дети должны проявлять свои переживания в связи с цунами в рисунках цветными мелками и разных играх.

Эти ''специалисты'' были преисполнены святой верой в свою миссию, и их не останавливало то, что они действуют наудачу и без ''взаимной настройки'', что они мешают друг другу в работе с детьми, что они не говорят на местных языках и не знают местных обычаев, за исключением, пожалуй, того, что местное население ест правой рукой…

На самом деле они принесли своим вмешательством вред, проехавшись катком западных методов и оценок по местным формам проработки стихийных бедствий, для которых характерен акцент на социальных контактах, а не индивидуальном страдании, потребность обсуждать последствия бедствия, используя непрямые термины и эвфемизмы, а также большая роль религии.

Но они, по крайней мере, действовали из наилучших намерений, чего не скажешь о фарминдустрии, которая в начале 90-х годов прошлого века не могла сбыть японскому населению антидепрессанты. Причина была проста: в Японии не знали о существовании болезни под названием ''депрессия'', которая может поразить любого человека. Так что чтобы продать лекарство, надо было сначала продать болезнь. Через представление в ток-шоу депрессии как ''простуды души'' фарминдустрии удалось изменить менталитет японцев, что в конечном итоге привело к мегапродажам антидепрессантов.

Четвертый пример из книги Watters – описание лечения шизофрении. Хотя в западном мире наиболее эффективным считается применение антипсихотиков, уже не первый год ученые пребывают в недоумении по поводу того, что в развивающихся странах у пациентов с шизофренией прогноз лучше, чем в западных странах. Среди ''западных'' пациентов тяжелая инвалидность возникает у 40% пациентов, а в развивающихся странах – лишь у 24%.

Это интересная проблема, но она у автора не в достаточной мере проработана. Он концентрируется на описании двух различных случаев в Занзибаре. В одной семье двое пациентов с шизофренией - отец и дочь, а мать без лишних слов и с верой в Бога обеспечивает уход за ними.

Во второй семье брат ухаживает за своей сестрой, страдающей шизофренией, и организует ей лечение, как на Западе. Хотя автор очень впечатляюще описывает оба случая, их явно недостаточно, чтобы доказать эффект различий в подходах. И это очень жаль, потому что в западном мире шизофрения считается одним из немногих психиатрических заболеваний, на которые не влияет место и время.

Но это ни в коей мере не умаляет достоинства книги, написанной Watters. Его основной мессежд в следующем: другие культуры обращаются с психическими болезнями не хуже и не лучше нас – они это делают, прежде всего, отлично от нас. Поэтому давайте не будем бездумно отмахиваться от их опыта, и давайте на нем учиться. Скромность только украшает такую науку, как психиатрия, в которой слишком много неопределенности.

По материалам рецензии:

Stoomwals over inheemse kwalen. – De Volkskrant, 26.06.10, Sect. Boeken, p. 5.